25 июня, ближе к вечеру.

[Мэри Морстен]

Вчера от миссис Хадсон я вернулась в приподнятом расположении духа, и остаток вечера и сегодняшнее утро провела в приятной компании томика Диккенса. Иногда совершенно необходимо было остаться в полном одиночестве и уделить время себе исключительно, но после полудня я поймала себя на том, что все чаще нетерпеливо поглядываю на часы в ожидании возвращения мужа. Надеюсь, у них там ничего не стряслось: если верить запискам Джона, мистер Холмс иногда отличается удивительной небрежностью в отношении безопасности!..
Наконец, уже ближе к ланчу, раздался стук. Я позволила Мери-Джейн открыть, но степенно сидеть в гостиной было выше моих сил, и я вышла в холл вслед за ней.
- Джон, милый. Ну как все прошло? Надеюсь, все в порядке? - улыбнулась я.

Comments

[д. Джон Уотсон]

Я вошел в собственный дом, как осужденный на эшафот. Мэри всегда знает или догадывается, что я чувствую.
Но знать о том, что происходит...
Я вздохнул и прижал пальцы к вискам. Пытаясь вернуть к жизни тепло и свет того, что было совсем недавно. Улыбку Холмса...
Нет, нет.
Хватит.
Вздохнув, я зашел в дом и улыбнулся Мэри.
- Да, здравствуй. Все прошло довольно хорошо, документы найдены.

[Мэри Морстен]

- Вы молодцы, - я улыбнулась и, дождавшись, пока Джон снимет верхнюю одежду, порывисто обняла его. - Я не сомневалась, что у вас все получится. Расскажешь подробнее? Сейчас уже буде ланч, ты успел как раз вовремя, - я болтала едва ли не вдвое больше обычного, пытаясь собственным голосом заглушить тоненький, противный голосок, нашептывающий мне, что что-то не так: Джон никогда не умел скрывать от меня свои настроения, и сейчас я готова была поклясться, что улыбка его выглядит несколько неестественной, но... где проходит та грань, когда забота о муже становится вторжением в частную жизнь? Иногда мне казалось, что моя проницательность играет со мной злую шутку, и я слишком близко оказываюсь к этой грани. - Все-таки поразительно, как мистер Холмс находит разгадки, казалось бы, неразрешимых дел... - я искоса глянула на лицо Джона и поклялась, что не буду спрашивать его, не поссорились ли они вновь с мистером Холмсом. Просто не буду.

[д. Джон Уотсон]

Моя милая Мэри.
Я не знаю как собрать слова. Преступлением будет молчать, но еще большим преступлением - говорить.
Но... что мне мешает рассказать о деле?
- Да, я всегда поражаюсь способностям Холмса.
Я улыбнулся жене и сел в кресло, выиграв еще пару минут на то, чтобы раскурить трубку.
- Дело действительно оказалось интересным. - Привычные действия чуть успокоили меня, и я постарался продолжить рассказ не вспоминая о том, что было. - Помнишь, я вчера тебе рассказывал о том, что важные документы исчезли, и так и не всплыли нигде, что давало Перси основания надеяться на то, что они еще не попали в руки разведок других стран?

[Мэри Морстен]

...но, с другой стороны, где проходит другая грань - за которой невмешательство становится лицемерием? Впрочем, не мне жаловаться, ведь лучше других я знаю, как важно иногда делать вид, что все-в-порядке, ничего-не-происходит - особенно если учесть, что, вполне возможно, все действительно в порядке, и Джон просто устал...
Да, пожалуй. Я пока остановлюсь именно на этом.
- Да, конечно, - сосредоточившись, кивнула я. - Я помню, это всех очень удивило, ведь было лишено всякой логики: куда разумнее было постараться избавиться от них как можно раньше... так в чем же оказалось дело?
Все-таки удивительно - когда твой собственный муж принимает участие в расследовании преступлений и пишет потом об этом рассказы. Многие люди, пожалуй, читают их как обычную художественную литературу, но я-то точно знаю, что и в какой мере соответствует реальности.

[д. Джон Уотсон]

Я устало улыбнулся.
- Ну, потом, конечно, я все это распишу по порядку, но преступником оказался брат невесты Перси. Он проигрался на скачках и решил зайти к будущему шурину на работу. Позвонил в звонок, а потом увидел документы лежащие на столе. Понял какую ценность они представляют - и украл. Вечером приехал домой и спрятал документы в тайнике, в той комнате где жил. Он, конечно, не мог предположить, что Перси свалит неврная горячка, и он останется в этой самой комнате. Так что, представь себе, документы все это время лежали там!
Я смотрел в глаза моей милой Мэри и чувствовал себя... счастливым, не смотря ни на что. Потому что любил ее, потому что она была единственным человеком, который не только слушал что я говорю, но и слышал. А иногда и понимал обо мне больше меня самого.

[Мэри Морстен]

- Какая глупость... - я вздохнула. - Нет, я хочу сказать, не спрятать документы в той самой комнате, хотя и это тоже, несомненно... но украсть важную вещь у родственника, пусть даже будущего? Глупость...
Я понимала, что ничего поделать с этим невозможно и что такие проявления человеческой натуры - в порядке вещей, но, признаться, я никогда не могла удержаться от мимолетного огорчения, или, быть может, даже разочарования в роде человеческом, когда в очередной раз приходилось сталкиваться с такой неприглядной стороной людей. Те, кто постоянно имел с этим дело, не обращали уже внимания, как врачи учатся забывать о страданиях своих пациентов, но со своими чувствами я поделать ничего не могла.
- В любом случае, я рада, что все закончилось благополучно, - улыбнулась я, отгоняя неприятные мысли.

[д. Джон Уотсон]

Милая Мэри. Она всегда думает о людях, если меня в этом деле зацепила сложность расследования и ответвенность... да и горе Перси, то для нее главным всегда являются людские отношения.
Мне перехватило горло и я отвел взгляд от жены и струдом ответил ей.
- Да, конечно.

[Мэри Морстен]

Я вздохнула еще раз - реакция Джона была настолько очевидной, что смысла продолжать игру в ничего-не-происходит, ничего-не-замечаю не было: Джон сам перестал бы верить ей. Почему все так сложно, почему я не могу просто проявить заботу о человеке, которого люблю, не боясь оказаться (или, быть может, показаться?) слишком навязчивой или растревожить что-то, что не должна?.. Быть может, миссис Хадсон была права, сказав, что я слишком не уверена в себе...
Я склонила голову к плечу и положила ладонь на руку Джона.
- Милый, все в порядке? - спросила я, постаравшись, чтобы мой голос звучал так, будто я только сейчас с удивлением заметила неладное - не стоило Джону знать, какая борьба происходила в моей голове все это время.

[д. Джон Уотсон]

Я вздрогнул.
Лгать невыносимо, но и не лгать невозможно. Она же заметит. О, господи...
- Нет, не все, но я... Я не могу об этом говорить.
Ну вот, теперь это звучит как дешевая отговорка. Но что я могу сказать? Что я люблю ее, как солнце, которое согревает, но есть человек без которого я, оказывается просто не могу дышать.
Я поднял глаза на жену и увидел в ее взгляде тревогу и участие.
- Милая моя, я сам не могу сейчас ни понять, ни объяснить, ни...
Я прижался лбом к ее руке.
- Прости меня. И давай... поговорим об этом завтра, хорошо?

[Мэри Морстен]

На душе скреб целый выводок когтистых кошек, угомонить которых не было решительно никакой возможности, и я лишь осторожно провела ладонью по волосам мужа, пытаясь успокоить, утешить, и заставила себя улыбнуться - в конце концов, какая разница, что я сама думаю и чувствую сейчас? Единственное, что имеет значение - ему плохо, а значит, я не имею права показывать свои собственные переживания, которые на самом деле - лишь отражение его боли.
Но дорого я отдала бы за то, чтобы узнать, что же их спровоцировало и почему... он чувствует себя виноватым передо мной?
- Хорошо, милый, конечно, - мягко ответила я. - Надеюсь, ты помнишь, что я всегда готова выслушать и понять тебя...

[д. Джон Уотсон]

Я поцеловал руку Мэри и выпрямился.
- Знаю, милая моя. И всегда помню об этом. Спасибо.
И эта фраза прозвучала от чистого сердца. Спасибо, что ты есть у меня. Спасибо, что не стала настаивать.
Я лгун и подлец, но сегодня вечером, по крайней мере сегодня вечером я могу отсрочить свой приговор.
- Пойдем ужинать?

[Мэри Морстен]

- Да, конечно. Мери-Джейн уже должна была накрыть, - я вновь улыбнулась, первой поднялась со своего места и пошла вперед: пока Джон не видел моего лица, у меня было несколько десятков секунд, чтобы окончательно совладать со своим выражением лица и - хотя бы на этот вечер - искренне заставить себя забыть, что что-то не так.