28 июня, день

[Мэри Морстен]

С утра Джон принимал пациентов, и я, позволив себе поспать чуть подольше обычного, устроилась в своей комнате с книгой. Никаких особых дел на сегодня запланировано не было, с текущими домашними заботами Мери-Джейн прекрасно справлялась и без меня, и я была рада заполучить несколько часов свободного времени, лениво размышляя о том, не пойти ли чуть позже на прогулку.
После полудня Джон отправился объезжать пациентов, и, мимолетно попрощавшись с ним, я перебралась в гостиную на первом этаже, но вникнуть в новую книгу не успела: буквально через полчаса в двери постучали. Стараясь не выказывать любопытства, я краем уха слушала, как Мери-Джейн, открыв двери, обменялась с посетителем несколькими неразборчивыми репликами и через несколько секунд появилась на пороге гостиной.
- Миссис Уотсон, это мистер Холмс, - сказала она, и я, отложив книгу, невольно поднялась на ноги.
- Веди его сюда, - приказала я.
Неужели что-то стряслось? Плохо, что Джона нет на месте, и мистеру Холмсу придется ждать, если это так - а что-то наверняка случилось, ведь, зная его - больше по рассказам Джона - я сомневалась, что это просто визит вежливости.

Comments

[Sh. Holmes]

Всё-таки я не удержался вчера и сделал себе укол.
Иначе бы я кидался на всех, как цепной пёс. А сегодняшнего нервного возбуждения мне пока что хватало.
Трудно было придумать повод - в мою "гениальную" голову не шёл ни один благовидный предлог. Расследований не было, так что я решил, что лучше говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.
Миссис Уотсон находилась в гостиной, куда меня провела служанка, которую почему-то держали и не увольняли, несмотря на царапины на подошвах ботинок доктора, которые я заметил позавчера.
- Добрый день, миссис Уотсон, - я поклонился. - Хотя я заметил следы экипажа у вашей калитки, но всё-таки решил зайти и засвидетельствовать вам своё почтение.

[Мэри Морстен]

Я улыбнулась и слегка кивнула в приветствии.
- Присаживайтесь, мистер Холмс, - я указала рукой на свободное кресло, не слишком, впрочем, веря, что он примет приглашение. Засвидетельствовать почтение?.. Хм. Интересно. - Если хотите, можете подождать: насколько я понимаю, Джон не должен отсутствовать слишком долго.
Все-таки иметь дело с человеком, который замечает все - очень удобно и неловко одновременно. Такая наблюдательность иногда избавляет от необходимости проговаривать многие вещи вслух, но она же играет злую шутку тогда, когда хочется скрыть что-то - просто потому, что оно личное и не представляет интереса для посторонних. Признаться, я с трудом представляла, как Джон многие годы жил под одной крышей с мистером Холмсом, ведь это означало привыкнуть к тому, что кто-то всегда может читать тебя, как открытую книгу.

[Sh. Holmes]

Маленькая милая женщина, а у меня такое чувство, что я вошёл в клетку к тигрице.
Я сел в кресло.
- Благодарю. У вас чудесные розы. Уотсон когда-то составлял реестр моих знаний и отметил, что я ничего не понимаю в садоводстве. Это правда. Но не нужно быть знатоком, чтобы увидеть, как они хороши.

[Мэри Морстен]

- Мне кажется, на тот момент Джон еще не был знаком со всеми вашими способностями, а потому вполне мог недооценить их. Если верить дальнейшим его запискам, тогда он в чем-то был несправедлив, - ответила я комплиментом на комплимент - впрочем, абсолютно искренне - и не смогла удержаться от быстрой самодовольной улыбки от его похвалы. Джон не раз и не два подмечал свойственное мистеру Холмсу тщеславие: что ж, если мне пришлось научиться тщательнее скрывать это чувство, это отнюдь не значило, что я с ним не знакома. - Спасибо, - церемонно кивнула я. - Я интересуюсь вопросом выведения новых сортов... как бы прекрасны ни были творения природы, должное человеческое вмешательство может сделать их еще лучше, - признаться, я говорила, а мысли мои заняты были другим. Как человек, привычный полагаться больше на интуицию, я не могла не чувствовать некоторой неловкости в обществе мистера Холмса, чье восприятие мира базировалось на прямо противоположных принципах: я не могла знать, какой из моих жестов, незначительный для большинства людей, что и в какой мере расскажет обо мне этому человеку. Мне нечего было скрывать, но невозможность контролировать ситуацию вносила легкий дискомфорт.

[Sh. Holmes]

- Так вы интересуетесь селекцией?
Это вносило, конечно, дополнительный штрих в характер миссис Уотсон. Большинство дам её круга, наверняка бы, краснели, читая в книгах о мужских и женских органах цветов, а также о кастрации цветков.
И ещё эта женщина должна была обладать адским терпением.
Замужество придало ей уверенности, или же она меня побаивалась, а потому держалась подчёркнуто вежливо и отстранённо.
- Это сложно и требует огромного терпения, - прибавил я с совершенно искренним уважением.

[Мэри Морстен]

- Да, - ответила я одновременно на оба вопроса. - Но вам должно быть знакомо это чувство, мистер Холмс: когда после долгих поисков и неудач наконец-то находишь нужное, создаешь именно то, что хотел - ради этого стоит потерпеть предшествующие этому неудобства и, как вы правильно подметили, кропотливость процесса, - я понятия не имела, действительно ли ему интересно то, о чем я говорю, но в его интонациях мне послышалось искреннее уважение, крайне лестное от этого человека. Впрочем, через мгновение мне стало стыдно: я не только поддалась соблазну похвастаться, но и совсем забыла о своих обязанностях как хозяйки дома и даже элементарной вежливости. - Не желаете ли чаю, мистер Холмс? - я позвонила, вызывая Мери-Джейн и, приказав ей сделать чаю, мысленно пожелала только одного - чтобы на сей раз она ничего не напутала и не испортила.

[Sh. Holmes]

- Несомненно, это сродни экспериментаторству, - согласился я.
Чай. Всё-таки миссис Уотсон нервничала.
- С удовольствием.
Пока Мери-Джейн - так звали это недоразумение - занималась распоряжением хозяйки, нужно было заполнить паузу.
- Вы любите музыку? - спросил я.

[Мэри Морстен]

Я попыталась принять как можно более расслабленную позу, и, огладив складки платья на коленях, сцепила кончики пальцев, прекрасно зная за собой свойственную многим привычку в волнении теребить что-то. Мистер Холмс никак не отреагировал на мою раннюю реплику о возможном времени возвращения Джона, и я не знала, как трактовать это в связи с тем, что уходить в ближайшее время он явно не собирался - все же собирался дождаться Джона?.. Повторять или спрашивать прямо было бы неприлично, поэтому единственное, что мне оставалось - постараться получить максимальное удовольствие от этой странной беседы, на некоторое время перестав задавать себе вопрос "почему". Джон был прав, отмечая в своих записках способность мистера Холмса поддерживать светскую беседу... когда ему это было нужно.
- Откровенно говоря, не представляю, как ее можно не любить, - улыбнулась я. - Она заключает в себе одновременно хаос и гармонию, открытое чувство и полутона... впрочем, возможно, человек, привыкший к постоянному анализу, видит это иначе.
Надеюсь, это не прозвучало грубо - будто я резко разграничивала мистера Холмса с большинством представителей рода человеческого... что, впрочем, в большой мере соответствовало истине.

[Sh. Holmes]

- Ну, что вы, когда речь идёт о музыке, я не анализирую, если только это не полифонические произведения позднего Возрождения или барокко. Но даже Бах, насколько бы он точен не был, прежде всего трогает душу, - ответил я, не реагируя на трогательные детские попытки меня задеть. - У доктора тоже есть свои предпочтения в музыке, хотя он не слишком жалует оперу - там он откровенно борется со сном.
Мери-Джейн вошла с подносом.
Кажется, она справилась, или миссис Уотсон хорошо владела собой.
Но тут я был неприхотлив, имея привычку заваривать себе чай в колбе над спиртовкой.
- Вы любите оперу?

[Мэри Морстен]

Чай был хорош тем, что чашкой вполне можно было занять руки, да и просто в нужный момент отвлечь внимание от собеседника, не показавшись при этом невежливой. Собственно говоря, это я и сделала, осторожно сделав глоток и дав себе тем самым несколько секунд на то, чтобы собраться с мыслями. К счастью, такое простое задание оказалось по силам Мери-Джейн...
- Да, Джон упоминал как-то, что не слишком жалует оперы, - кивнула я, не уверенная, что это действительно так, и постаралась отделаться от мимолетного укола неприятного чувства - быть может, его можно было назвать ревностью? - из-за того, что мистер Холмс знал моего мужа настолько дольше и лучше меня самой. - Признаться, в моем случае все очень сильно зависит от подходящего настроения: для своего восприятия опера требует большой эмоциональной отдачи и готовности на какое-то время, забыв обо всем, полностью посвятить себя этой музыке и происходящему на сцене.
Кажется, я слишком много говорю...

[Sh. Holmes]

- Наверное, ещё и от сюжета? - заметил я.
Почему Джон описывал свою будущую жену, как симпатичную, с неправильными чертами лица?
Эстет эдакий. Она красивая женщина.
- Если бы вы планировали музыкальный вечер - то чью музыку вы хотели бы послушать или на какую оперу попасть в Ковен-Гарден? Вы не возражаете, если я закурю?

[Мэри Морстен]

- Признаться, мне довелось бывать в опере всего дважды, поэтому я в любом случае была бы рада восполнить недостатки своего образования. Думаю, разумнее будет ориентироваться на вкусы Джона, - я еще раз улыбнулась, но отделаться от чувства полнейшего непонимания происходящего было все сложнее, и бестактный вопрос "зачем вы здесь" вертелся на самом конце языка. Я не знала, в какой мере и насколько мистер Холмс проницателен в отношении настроения своих собеседников, но не склонна была преуменьшать его возможности.

[Sh. Holmes]

- Как вы посмотрите на то, чтобы провести вечер в театре или Альберт-холле вместе? - спросил я. - Втроём.
Да, вопрос у миссис Уотсон на языке явно вертелся, но она была вежливая женщина.
А я - наглый и бесцеремонный тип.

[Мэри Морстен]

Я быстро вздернула бровь, но тут же вновь вернула на лицо вежливую полуулыбку. Чая в чашке практически не осталось, поэтому использовать его для оттягивания паузы было бы неудобно.
Что все это значит? Насколько я понимаю, мистер Холмс воспринимал меня исключительно как дополнение к Джону, да и то - не слишком приятное - так зачем ему?..
- Мне кажется, вам стоит поинтересоваться об этом у Джона, - отозвалась я. - Но, если вас интересует мое мнение, - я с трудом заставила себя выпустить словечко "действительно", - то я не имею ничего против.
Что ж, абсолютно честно - ибо это крайне любопытно.
- Кстати, я не против, если вы закурите, - кажется, я становлюсь совсем рассеянной.

[Sh. Holmes]

Миссис Уотсон так нервничала, что оставила мой вопрос о сигарете без ответа. Поначалу.
Достав портсигар, я закурил и почувствовал себя значительно лучше.
- Очень рад, - ответил я, улыбнувшись. - Всё-таки, мы очень странная нация, вам не кажется? Эта наша хвалёная английская вежливость... никогда не знаешь, что за ней стоит. Вы долго к ней привыкали, вернувшись на родину? В колониях нравы гораздо проще. Хотя во мне только небольшой процент французской крови, но иногда она начинает бунтовать.

[Мэри Морстен]

Заметил, что я нервничаю - отсюда и разговоры о вежливости. Впрочем, если уж джентльмен поднимает тему, так ли нужно следовать ей неукоснительно?..
- Долго, - честно отозвалась я, поставив чашку на стол и небрежно положив руки на колени. - Но ничего не поделаешь. Если девушка моего социального статуса получает образование, а потом работает гувернанткой, приходится принимать правила игры - даже в большей степени, чем те, кто привык к ним и потому может позволить себе некоторые небрежности, - я мимолетно улыбнулась, скользнув быстрым взглядом по его лицу.
Я никак не могла определить, как мистер Холмс относится ко мне самой, и это нервировало едва ли не больше всего остального. Привыкнув прятаться за маской вежливости, я оставалась человеком чувств, и мне важно было знать, что же на самом деле испытывает мой собеседник. В данном случае выяснить это не представлялось возможным, и моя проницательность в том, что касалось тонкостей взаимоотношений, ничем помочь мне не могла. По нему сложно было сказать, что кровь в нем - тем более французская - не застывший лед.

[Sh. Holmes]

- Да, правила игры. Игры наши соотечественники любят - это верно. Каждый должен занимать своё место по ранжиру и жить соответственно. Притом, что многие живут так, как им хочется. Главное, чтобы никто ничего не знал.
Я вдруг подумал, а интересовал ли Джон, как его жена жила десять лет до их знакомства.
- Вы всегда работали у миссис Форестер?
Милая вдова, без мужа. Но повезло ли попасть сразу к ней?

[Мэри Морстен]

Интересно, стоит ли воспринимать это как намек? И если да - то на что?
В какой-то момент мне начало казаться, что я начинаю искать подвох там, где его нет.
В иные моменты мне думалось, что мне просто не хватает ума понять должным образом, к чему клонит мистер Холмс - это было несколько обидно, но самой большой глупостью было бы пытаться тягаться с ним в интеллекте.
- Не всегда. Она была моим третьим работодателем, - коротко отозвалась я. - Впрочем, эта не самая интересная история, мистер Холмс. Не думаю, что подробности работы гувернантки могут заинтересовать вас. Возможно, они не заинтересовали бы и меня, если бы был какой-то выбор, - традиционные добавки "у женщин", "в этой стране", "моего социального положения" я выпустила как само собой разумеющиеся. - Честно говоря, такой подход, как вы сказали, когда можно делать, что желаешь, лишь бы об этом не узнали, я бы назвала ханжеством, если бы не помнила твердо, что это тоже принято считать вежливостью.

[Sh. Holmes]

- Совершенно верно - ханжество и есть. Когда ко мне приходят с преступлениями на бытовой почве, то там зачастую в основе лежит как раз это самое ханжество. Или неравенство в правах. Вы читали рассказ Уотсона о "Медных буках"? Кажется, он его уже опубликовал.
Да, с женщинами было разговаривать всегда непросто.
Главным образом потому, что они вели беседу так, как принято. Как от них ждут.
- Миссис Форестер, насколько я её помню, прекрасная женщина. Вы не прервали ваше с ней знакомство?

[Мэри Морстен]

- Читала, - я на мгновение поджала губы. - Конечно, такое случается не каждый день, но сам рассказ очень показательный, и я бы даже сказала - типичный, если говорить о жизни девушек, которым приходится самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. Очень часто вежливость - это вообще единственное оружие, которое у нас есть, потому что никак иначе постоять за себя, увы, не удается.
Кажется, я позволила себе излишнюю экспрессию... - и тут же мысленно поморщилась этому замечанию самой себе - не об этом ли мы и говорили, вечном самоконтроле, распространяющемся даже на мысли? Впрочем, в любом случае не думаю, что мистера Холмса может интересовать этот вопрос.
- Нет, конечно, нет, - я улыбнулась при мысли о ней. - Мы продолжаем переписываться, хотя, к сожалению, время для встреч выбрать сложнее, - я помолчала, а потом склонила голову к плечу, решив задать один из тех вопросов, который меня интересовал: - А вы действительно такого низкого мнения о литературных способностях Джона, как он это любит подчеркивать?
Что и говорить, мистер Холмс был блестящим собеседником: он умел полностью увлечь мысли того, с кем говорил, заставив позабыть о том, что сам факт разговора поначалу вызывал недоумение.

[Sh. Holmes]

- Там речь шла не только о мисс Хантер - она как раз была девушкой смелой, умной и решительной. И умела за себя постоять, чего не скажешь о мисс Рукасл, которую собственный отец довёл до воспаления мозга.
Кажется, мне начинало приоткрываться настоящее лицо Мэри Морстен - и меня это не радовало, совсем не радовало.
Потому что увиденное не могло не вызывать симпатию.
Вопрос застал меня врасплох, и я рассмеялся.
- Уотсон преувеличивает. Он это частенько делает в своих рассказах. Мне, как вы понимаете, не то что грех жаловаться, но с моей стороны такие претензии были бы большой неблагодарностью. Во многом именно его рассказы создали мне имя.

[Мэри Морстен]

- Насколько я поняла по его словам, главная ваша претензия к его творчеству заключается как раз в том, что он неверно изображает ваш метод, представляя вас, если угодно, скорее героем действия, а не мыслителем, - я улыбалась уже куда легче и искреннее, почувствовав, что мистер Холмс будто бы тоже несколько расслабился - хотя это слово было и не слишком правильным в данном контексте. Возможно, я действительно зря искала во всем двойное дно?.. - Впрочем, будучи, хоть и поверхностно, непосредственно знакома с вашей работой, могу сказать, что это как раз Джон изображает довольно точно... впрочем, да, склонности к преувеличению, как и у любого литератора, у него не отнять, - мои губы вновь тронула невольная улыбка. Если что у нас и было общее с мистером Холмсом, так это то, что его привязанность к Джону, несомненно, была такой же искренней и крепкой, как моя к нему любовь.
- Да, мисс Рукасл... - я вновь нахмурилась и вздохнула. Обращение с ней - очередной пример глупой и странной человеческой жестокости, которую я едва могла понять. - Иногда люди слишком много внимания уделяют... чему угодно, только не самим людям, которые находятся рядом, - я неловко пожала плечами.

[Sh. Holmes]

- Он описывает ход умозаключений, но мой метод этим не исчерпывается. Однако читателям будут неинтересны описания химических опытов или анализа улик, - улыбнулся я. - Уотсон скорее склонен преуменьшать свои заслуги, выставляя себя в рассказах таким простачком, каким мой Босуэлл сроду никогда не был.
Я извинился за дурную привычку, прежде чем закурить вторую сигарету.
- Никотин - такой же наркотик, - усмехнулся я. - Вы в самом деле не понимаете мотивов мистера Рукасла? Вы ведь не наивная девочка, чтобы считать, что родители обязаны любить детей, жёны мужей и наоборот. Другой вопрос, что люди часто создают семьи по обязанности, потому что так принято, по материальным соображениям. Вам очень повезло выйти замуж по любви.

[Мэри Морстен]

- Да, простачком я бы его точно не назвала, - я не считала нужным скрывать гордость, но следующая моя реплика, пожалуй, прозвучала несколько прохладно: - Я все прекрасно понимаю, мистер Холмс. Но, скажем так, я не считаю приемлемым предпочитать живым людям деньги. Когда родственники убивают или истязают друг друга ради того же наследства - конечно же, я прекрасно понимаю, какие мотивы и желания ими движут, но это ни в коей мере не то, что я хотела бы считать характерным проявлением человеческой натуры. Скорее уж - животной, - я на мгновение замолчала и перевела дыхание, почувствовав, что вновь становлюсь излишне эмоциональной: в конце концов, мистер Холмс - явно не тот, кто будет пытаться очистить моральный облик преступников... с другой стороны - ему привычнее, и вряд ли он подходит к этому с точки зрения живых людей, которые стоят за преступлениями или становятся их жертвами. - Да, мне повезло, - вполголоса согласилась я. - Хотя я так же понимаю, что непременная составляющая нашего общества - люди, которые не могут быть с любимыми из-за неравенства, или воли родителей, или принятых и часто весьма глупых социальных условностей. Еще чаю?

[Sh. Holmes]

- Да, благодарю. О, вы очень пристрастны по отношению к животным. Они намного чище и лучше людей порой. По крайней мере, вот они уж в случае конфликтов играют по правилам и очень редко добивают жертву. Человек же... В чём-то господин Дарвин прав, но только отчасти. Потому что то, что мы называем в человеке животными качествами - это донельзя извращённые человеческие. Животное никогда не поднимется до уровня человека, но и на своём оно останется в основном невинным. А человек, опускаясь на животный уровень, всегда оказывается намного ниже. А что вы называете весьма глупыми социальными условностями? - поинтересовался я. - У нас их так много, - прибавил, улыбнувшись.

[Мэри Морстен]

- Надеюсь, вы простите мне неточно подобранную формулировку: конечно же, у животных правила игры куда проще хотя бы потому, что они, убивая, борются за свое выживание, а не мимолетные, едва ли приносящие настоящее счастье земные блага, - кивнула я и улыбнулась - чуточку лукаво: - Боюсь, условностей этих действительно слишком много, и первейший способ пойти против них - вслух признать какую-то из них глупой или изжившей себя. Надеюсь, я не покажусь вам невоспитанной дикаркой, если скажу, что, с моей точки зрения, будь люди чуточку свободнее в праве на выражение своих чувств, вполне возможно, у вас было бы куда меньше работы, связанной с бытовыми преступлениями... да и просто счастливых людей значительно прибавилось бы.

[Sh. Holmes]

- Скорее вы покажетесь мне женщиной будущего, - ответил я. - Чувства... Права для всех? - уточнил я немного иронично. - Не только для неравных по социальному статусу, но и для тех, чья склонности не вредят никому и ничему, кроме ханжеской общественной морали?

[Мэри Морстен]

На этот раз я была уверена в том, что мистер Холмс намекает на что-то, чего я не могу уловить, но лучшей тактикой в данном случае было отвечать прямо и искренне, не пытаясь юлить - все равно я не видела в этом никакого смысла.
- Я считаю, что люди могут делать все, что заблагорассудится, если это не вредит окружающим и им самим. Но, думаю, мало кто со мной согласится, ведь, как считается, благополучие общества в целом сильно зависит от контроля над отдельными его членами, - я пожала плечами, выказывая этим в какой-то мере мое удивление, так как в целом ответ на этот вопрос казался мне достаточно очевидным. - Быть может, вы имеете в виду что-то конкретное, мистер Холмс? - позволила себе уточнить я, вздернув бровь.

[Sh. Holmes]

- Когда-нибудь, когда все участники этой драмы отправятся к праотцам или о них забудут, Уотсон, наверняка, опишет одно дело. Оно касалось некоего шантажиста, который доводил своих жертв порой до самоубийства. Он очень вовремя наносил удар. И там была такая история. Жил один майор, которому пора было жениться. Собственно говоря, он нашёл себе невесту - милую девушку, которая его любила. Но проблема была в том, что майор этот мог бы в лучшем случае исполнять свой супружеский долг, как советуют изуверские трактаты об идеальных семьях, раз в месяц в миссионерской... о, простите. Он предпочитал мужчин. Но вынужден был подумать, как это называется на жаргоне, о бороде. Шантажист требовал у него полторы тысячи фунтов за письма, которые он писал своему любовнику. Возможно, обдумай майор своё положение и не вспыли, он бы остался жив. Но он накричал на шантажиста, оскорбил его и отказался платить. Тогда этот человек послал письма невесте майора. И тот застрелился.

[Мэри Морстен]

- Я понимаю, что вы хотите этим сказать. Но неужели вы действительно думаете, что в истории, подобной этой, действия мерзкого шантажиста могут быть оправданы только потому, что общественная мораль выступает против...
Я оборвала саму себя на полуслове, уже не думая о том, насколько невежливым это может показаться.
О.
Кажется, только сейчас я действительно поняла, что же мистер Холмс хотел сказать. Возможно, конечно, я была не права, но...
Нет. Нет, конечно же я права. Тогда сразу обретает смысл не только эта история, но и то равнодушие мистера Холмса к женщинам, которое Джон не раз упоминал в своих рассказах, и...
...как там сказала миссис Хадсон во время нашей с ней встречи? Если бы был женщиной?..
Конечно. Ревность, да, конечно, это была ревность, но я поспешила тогда привычно списывать ее на дружеские чувства - а о чем я еще могла подумать, в конце концов?
Потянувшись, я взяла со стола чашку, не обращая внимания, что там остался буквально один, остывший глоток, и допила его, выиграв тем самым еще несколько секунд и справившись с собственным выражением лица, которое, боюсь, уже выдало все за меня.
- Мне кажется, мистер Холмс, этого майора можно только пожалеть, - постаралась сказать я можно мягче, все еще держась за чашку. Холмс был мужчиной, сильным, состоявшимся, известным, но в данный момент я ловила себя на странном чувстве, будто бы он находится в куда более уязвимом положении, чем я, и потому мой долг - проявить как можно больше сочувствия и такта. - Им очень сложно найти человека, который ответил бы взаимностью, и почти невозможно - построить свою жизнь, избежав общественных гонений... или вечной лжи.
Но зачем он рассказал это мне? Мы с ним практически не сталкивались, и даже если его... ревность по отношению к нашим с Джоном отношениям отнюдь не была дружеской... интересно, Джон знает об этом? И, в любом случае - зачем знать об этом мне?
Мне показалось, что мои мысли могут завести меня слишком далеко.